В 63 регионе сегодня воюет даже недавнее прошлое….
Что такое интеллигентская фига в кармане господину губернатору? Это в то время, когда он награждает человека званием Почетный гражданин Самарской области и рассказывает, что его исследования… внесли огромный вклад в то, чтобы жители региона больше знали о месте, где родились и живут, больше любили Самарскую область, так вот в это самое время в медиа выходят информационные материалы, рассказывающие об участии будущего Почетного в гонениях на инакомыслящих в 1970 годах.
Хотя фамилия «героя – любовника» там и не звучит…
Ну, а те, кто умеют читать и пользоваться различными источниками – берут их и сравнивают.
Читаем: Петр Кабытов. Судьба – эпоха. Автобиография история. Самара. Издательство Самарский университет, 2008 год…
Теперь открываем газету Свежую газету. Культуру за декабрь 2021 года (№23) и читаем обширное интервью писателя Юрия Орлицкого журналистке Светлане Внуковой:
Орлицкий — студент, фото Свежей газеты
— А вот эта история с вашим отчислением из университета…
– Меня никто не отчислял. Никогда. Хотели…
— За создание троцкистско-бухаринской группировки?
– Троцкистско-сионистской. Меня и Малецкого ***. И было историческое собрание факультета, на котором…
— Так, минуточку. Легенда гласит, что отчислили. Вы говорите, что нет. Давайте тогда с момента поступления. Итак, вы поступаете и замечательно учитесь и никакой политикой не занимаетесь, и вообще – где Троцкий, а где Куйбышевский университет 70-х.
– Это была попытка слепить дело. Им же надо все время доказывать, что не зря хлеб свой едят, надо все время кого-то разоблачать, а тут люди собираются большими компаниями…
— А у кого эти квартирники были, у вас или у Малецкого?
– И у меня, и у Малецкого. Причем вне каких-либо графиков. Собираемся в удобный для всех день, покупаем винца, покупаем пива, сидим, слушаем музыку, читаем стихи, болтаем, танцуем… И большая у вас там была компания? – Слава Чечурин, Саша Ерин, Татьяна Казарина… Но это же не организация. Кто хотел, тот и приходил.
— А болтали о чем? «Как на горе всем буржуям мировой пожар раздуем»? Или о том, как отобрать власть у бюрократии и вернуть ее обратно пролетариату? Ну, раз Троцкого вам инкриминировали.
– Ни в коем случае. Мы о политике не говорили вовсе.
— Что же тогда было в доносах? Ведь кто-то же настучал.
– И в доносах ничего такого не было. Нам показывали доносы, когда на Степана Разина вызывали. Они ведь так работают: они доносы показывают. По Макиавелли. Разделяй и властвуй.
– Это были не близкие люди.
— Даже, пожалуй, случайные. Завидовали, видимо, тому, как замечательно мы проводим время, и обижались, что не зовем их на эти наши сборища. Ну и писали, что, мол, сидят, читают Мандельштама. А его уже издавали в Советском Союзе в то время. Правда, кто-то из доносчиков обнаружил у меня среди книг еще и тетрадочку «Заратустры» в очень интересном переводе Изразцова.
— Ну хоть что-то.
– Ну да, вещь запрещенная. Но в букинистическом каталоге, совершенно официальном, была. И там даже цена стояла.
— Но тогда логичнее было бы обвинить вас в социал-дарвинизме. По меньшей мере. Хотя, с другой стороны, вы филолог, и интерес к одному из самых наследивших в человеческой истории философских романов вполне объясним.
– Вначале мне хотели инкриминировать сионизм. А когда выяснилось, что сионизм притянуть будет, мягко говоря, сложновато, добавили троцкизм. Ну так я это конструирую. Хотя Троцкий ни меня, ни моих товарищей не интересовал совершенно. Мы даже и не знали толком ни о нем, ни о его идеях. И насколько я знаю, никто из нашей компании, из тех, кого вызывали на так называемые профилактические беседы, не признался ни в сионизме, ни в троцкизме.
— А что вам говорили на этих «беседах»? «Вы создали организацию. Цели, задачи…»?
– Примерно так и говорили. На что я отвечал, что не создавал никакой организации и нет у меня никаких целей и задач. Что мы разговаривали о литературе, о музыке. И мы действительно только об этом и разговаривали. Ну был в моей биографии период, очень короткий, когда я увлекся движением хиппи и даже ходил с друзьями по улице в белых штанах и куртке с надписью All you need is love на спине. Но на это-то как раз никто не обращал внимания. И совершенно справедливо. А тут, видимо…
— Пришла разнарядка?
– У них же тоже начальство есть, которое, видимо, недоумевало, почему в Самаре ни одного сиониста не выявлено.
— Нет, с сионизмом как раз всё понятно: отказники, ленинградское «самолетное дело» – это же как раз эти годы. Но Троцкий? Да и чем все закончилось? Пшиком. По большому-то счету. Вас даже из университета не исключили, как вы говорите. Стоила ли овчинка выделки?
– Ну почему же пшиком? Ну да, не посадили. И университет я окончил, но был запрет на профессию. А Малецкого в конце концов из Самары вынудили уехать. У него, правда, была, кроме чтения неправильных книжек, еще одна отрицательная, с точки зрения власти, черта: он был православным, очень убежденным, как все неофиты, и не скрывал этого.
— Но вернемся к хронологии. Итак, выявили, побеседовали, сигнализировали в вуз, и тот собрал собрание.
– Практически весь университет согнали, и от нас потребовали рассказать, чем мы занимались. И мы рассказали. А там первокурсники в первых рядах и кричат: «А чего же нас к себе не звали?» А потом было совершенно замечательное голосование, в ходе которого выяснилось, что все – и преподаватели, и студенты – против предложения парткома.
одногруппники Орлицкого не дали его в обиду — фиаско Кабытова
— Партком предлагал исключить из университета?
– Для начала – из комсомола. Малецкий-то к тому времени вуз уже окончил и работал в Доме народного творчества у Владислава Никифорова. И партком решил попробовать для начала из комсомола исключить всю нашу компанию. И я сделал шаг, тогда бессознательный, а сейчас считаю, что правильный. Когда секретарь парткома факультета почувствовал, что ситуация выходит из-под контроля, и стал говорить, что просто так туда не вызывают, что наверху знают, что делают, что у Малецкого и Орлицкого не только стихи читали, а и лозунги антисоветские выкрикивали… В общем, чушь какую-то нес. Я настолько завелся, что оторвал доску и запустил в него. Он крикнул: «Вы подняли руку на партию!» и убежал. Я промахнулся.
Петр Кабытов пошел в управление КГБ, чтобы его проверили
— Никогда бы не подумала, что вы на такое способны. Мягкий, уютный, я бы даже сказала, человек. На вид. Людмила Белкина вам напомнила, как на одном из квартирников у Малецкого вы обратили внимание собравшихся на совпадение цифр. На календаре 73-й год – 37-й наоборот, к тому же 37 лет 37-му году, и ехали вы на встречу на 37-м автобусе. Через год вас объявили троцкистом. Поэты знают свою судьбу?
– Я думаю, все люди способны предчувствовать те или иные события. Не все рефлексируют по этому поводу….
Так вот Орлицкий рассказывает, что доску он кинул в Кабытова, секретарь парткома факультета – это секретарь партбюро гуманитарного факультета, а как мы уже знаем со слов самого Кабытова, эту должность занимал новый Почетный гражданин Самарской области.
Комин справа
Что любопытно – ранее в прошлом году я писал про партийные собрания на гуманитарном факультете на которых осуждали мыслящих инако… Партийное собрание университета 27 июня 1974 г., а это, между прочим, год первого выпуска в вузе: «За последние три года из университета выбыло 30 преподавателей. Часть из них оказались политически незрелыми (Бойко, Деркечев, Черторицкий, Сенкевич). Явно недостаточной является работа кафедр по повышению… идейно-теоретического уровня через систему политпросвещения. Результатом этого является неподготовленность ряда преподавателей к ответам на вопросы студентов… по разъяснению внутренней и внешней политики партии. Такое положение вещей приводит некоторых студентов (Бляс, Малецкий, Марков) к скептическим высказываниям… Вместе с тем, атмосфера благодушия и самоуспокоенности на кафедре литературы… приводит к самодеятельности, бесконтрольным объединениям студентов по их интересам, к нежелательным сборищам, на которых читаются идейно-ущербные стихи (Ю. Орлицкий) и проводятся неуправляемые дискуссии по вопросам философии, истории, литературы» (Ерин пострадал за этот самый дискуссионный кружок Орлицкого).
Обратите внимание — фамилии Комина и Ерина не звучат — их уже нет в студенческих рядах….(одного отправили в академический отпуск, другого в армию)…
Правда бумеранг вернулся к Кабытову уже через два года – на одном из совещаний в обкоме КПСС сотрудник этого учреждения приписал троцкизм ему самому и тогда секретарю партбюро Кабытову пришлось двигать в учреждение на Степана Разина и там объясняться – троцкист он или нет…
Даже интересно вспомнил ли он в тот момент фамилии Орлицкого, Малецкого, Ерина и Комина…?
Орлицкий в этом же интервью Ждановой рассказывает, как после окончания университета на него распространился запрет на профессию, он долго не мог найти работу, а Малецкому вообще пришлось уехать из Куйбышева…
Город на реке Самара 