Все возвращается на круги свои, вот и в последние месяцы в криминальных сводках снова стала появляться информация о том, что в том или ином населенном пункте области правоохранители находят бутлегеров — производителей контрафактного алкоголя крупных объемах.
У этого явления глубокие корни.
Подпольная империя
Бывший глава банно-прачечного комбината Тбилиси Тенгиз Алабидзе стал тем человеком, которому удалось попасть к замначальника Главвина и за нескромное вознаграждение получить пост главы нового винзавода в Куйбышеве, построенного в начале 1950 гг. в Стромилово, на месте тюрьмы для несовершеннолетних.
Деньги на взятку Мирзоянцу Алабидзе заработал несколько лет крышуя «публичный дом» в одной из городских бань Тбилиси. На сводничестве Тенгиз сумел сколотить оборотный капитал в 200 тысяч рублей, 170 тысяч из которых и попали в карман к Мирзоянцу. Кстати, средняя зарплата в начале 1950-х была 500-600 рублей. Уже через месяц он был в Куйбышеве. В Куйбышев Алабидзе отправился не один, а в сопровождении группы товарищей. Все они были прекрасно знакомы между собой, кое-кто еще до войны был замешан в различных махинациях.
Как и другие покупатели директорских кресел винзаводов, Алабидзе жаждал скорого и максимального обогащения. Вместе с Мирзоянцем он создал схему, механизм которой поражал своей простотой. Винзаводы получали от производителей виноматериалов бочки с винным концентратом, в котором содержание сахара и спирта превышало положенные нормы в несколько раз. Коньяк, водку, креплёные вина активно разбавляли, производя таким образом не четыре бутылки (ну это если следовать государственным стандартам), а шесть. Для того чтобы было куда разливать «левое» вино и коньяк, Алабидзе открыл при заводе пункт приёма стеклотары. Нехватки тары советские бутлегеры не испытывали — прямо при винзаводе на окраине Куйбышева был организован сбор стеклотары, причем бутылки принимались на пять копеек дороже, чем в государственных пунктах — сдавать пустые бутылки сюда приезжали люди со всего города, люди давились в очереди.
Затем лишние бутылки наравне с учтенным спиртным поступали в те магазины и заведения общепита, которыми заправляли свои люди. Деньги текли рекой — за годы, пока работала эта схема, лишь один Московский винзавод принес преступникам около полумиллиона рублей. С этого дохода всемогущий Мирзоянц получил немалый процент — около 160 тысяч рублей.
Невзоров
В масштабах же всего Союза бутлегеры заработали впечатляющие по тем временам суммы: по разным данным, их доход составил от 10 до 200 миллионов рублей. Конец бурной деятельности Мирзоянца и его подельников положил легендарный оперативник МУРа Федор Невзоров. Как ни странно, стражу порядка очень помогли сами кандидаты в директора винзаводов, которые постоянно ездили в Москву — на поклон к Мирзоянцу.
Все они, обладая немалыми средствами, ни в чем себе не отказывали, сорили деньгами и кутили на широкую ногу, сильно выделяясь на фоне простых работяг, и потому быстро попадали в поле зрения сотрудников ОБХСС, имевших обширную агентуру. Среди тех, кто оказался «под колпаком», был и глава куйбышевского винзавода Алабидзе, приехавший в Москву развлечься. Он кутил в столичном ресторане вместе с приятелями и не поделил очередь заказать музыкантам песню с сидевшими по соседству военными летчиками — элитой в СССР. Алабидзе с друзьями заказали лезгинку, а лётчики хотели послушать другую песню. Завязалась драка, разнимать которую пришлось милиции.
Путевка на нары
На дебош в ресторане обратил внимание Невзоров — оперативник последовал за директором в Куйбышев. Сначала дело не шло, а потом Невзоров разговорил одного из работников предприятия: тот, не стесняясь в выражениях, рассказал, что сырье из бочек горит:
— Сколько лет работаю в винодельческой отрасли, но такое вижу в первый раз, — изумлялся старый винодел. – Такое впечатление, что в бочках не сырье для вина, а чистый спирт.
Устроенная Невзоровым экспертиза всех деревянных бочек емкостью 500 литров подтвердила его догадки: крепость концентрата, который поступал в Куйбышев из Грузии, была превышена вдвое — вместо положенных 18 процентов она составляла 36. Потому и алкогольной продукции аферисты выпускали вдвое больше.
Последний компонент подпольного производства — этикетки — подручные Алабидзе печатали на украденном типографском станке. Его директор винзавода получил благодаря одному из бывших клиентов своего публичного дома. За год работы в одном лишь Куйбышеве аферисты выпустили почти 25 тонн неучтенного алкоголя — около 35 тысяч бутылок. Впрочем, их могло быть и больше: проверка показала, что в каждую бутылку теневые торговцы недоливали 10-15 граммов спиртного, так были настроены дозаторы на автоматах. Эта мелочь, неопределимая на глаз, приносила дополнительные десятки тысяч рублей каждый месяц.
После обысков в Куйбышеве Федор Невзоров тут же отправился в Грузию, на комбинат по производству концентрата. Там он быстро выявил большую недостачу сахара и виноматериалов. Правда, допросить директора этого совхоза Невзорову не удалось: тот узнал о проверке, сулящей большие проблемы, и исчез со всей выручкой. Но Мирзоянц (его взяли в квартире любовницы, где он хранил миллион рублей), Алабидзе и другие члены подпольной алкоимперии в итоге предстали перед судом — этих бутлегеров отправили за решетку на сроки от двух до десяти лет. Однако смерть Сталина и последующие разборки между различными силовыми ведомствами в СССР привели к тому, что как целостная система работа с контрафактом не была вскрыта и подавлена, а потом при Брежневе и в постсоветской России она снова заработала на полную катушку.
Кстати, последними брендами выпускаемыми в начале нулевых Самарским винным заводом, переехавшим к тому времени на Заводское шоссе 27 были водка «Старая Самара», «Самарская вольница», «Стихия», «Самарские традиции», «Волжская охота», портвейны «Кавказ», «777», «72», «Анапа».
Город на реке Самара 